[indent] Светлые погибают.
Деградация не останавливает свое развитие.
[indent] Люди, темные внутри, черные по своим делам, не имеют права жить иначе. Но они могут попытаться. И я пытаюсь, просыпаясь каждое утро, и находя в себе силы идти в школу, улыбаться и общаться со сверстниками. Пытаюсь быть н о р м а л ь н о й. Милая девочка Элли. Но я словно тикающая бомба замедленного действия, которая вот-вот рванет, поражая всех, кто ей дорог - чувствую, как эта энергия разрастается и пульсирует в грудной клетке. Ей необходимо освобождение. Исповедь здесь не поможет. Я в клетке, из которой не сбежать. Тьма во мне. Во всяком случае, так считает отец. И его истина не далека от моей правды.
[indent] Поэтому каждое утро воскресенья мне приходится выслушивать проповеди среди кучки обезумевших религиозных фанатиков. Церковь в центре города, которую мэру не мешало бы прикрыть, но религия – один из рычагов давления. Интересно, знает ли Тайлер Брук о том, что происходит за стенами поддерживаемого им движения? Может быть, он лично спонсирует нестандартные методы излечения от «тьмы»? Уверена, что многие бы подумали, что я рехнулась или начиталась книжек о средневековье, ведь какой может быть экзорцизм в двадцать первом веке, спросите вы? И окажетесь правы на 99,9% - это не экзорцизм в привычном виде – методы больше напоминают лечение психически больных и в большинстве стран считаются нарушением конституционных прав человека.
[indent] Представляю, если бы я заявилась в полицию со словами «мой отец конченный мудак – вы должны посадить его». Если думаете, что копы или соцслужба хоть немного заинтересовались бы ситуацией в моей семье, то глубоко ошибаетесь. Мне бы никто не поверил – ярлык «верующего» автоматически делает отца-садиста святым человеком, которого уважает весь Уэстбрук. А я всего лишь проблемный подросток, который привлекает к себе внимание. Ошибка в системе.
[indent] - Пей, - стоит надо мной, пока не проглочу таблетки. Открываю рот, показывая – пусто, глотнула. – Ты же не будешь сегодня усложнять?
[indent] Мотаю головой, отводя взгляд на несколько желтых пузырьков с пилюлями, выставленными на прикроватной тумбочке. Мой психотерапевт еще та стерва, играющая по правилам отца. Думаю, он ее трахает иногда.
[indent] - Элли, я не хочу, чтобы у нас завтра были проблемы, - его голос обволакивает, а я вздрагиваю, когда ладонь ложится на плечо. Мышцы каменеют. Ногти врезаются в ладони, разбивая кожу. Страх – дикий, животный. Хочу бежать, но только и могу, что смотреть на желтые прозрачные пузыречки со своим именем и белыми крышечками. – Ты же умная девочка, правда?
[indent] Молчу, коротко кивнув. Шершавые пальцы скользят от плеча к шее.
[indent] – Не слышу, - с напором процеживает, а рука сдавливает. Резко. Грубо. Больно. Со свистом втягиваю воздух, еще шире раскрывая глаза. Кашляю. Но молчу. Нарочно провоцирую. В этом вся разница между мной и теми, кому действительно нужна помощь – я могу сбежать. Просто однажды не вернуться со школы, сесть на автобус и уехать. Куда? Да хоть в Мексику. Проблема в том, что не хочу. Это не стокгольмский синдром – банальный мазохизм. А может все из-за того, что я не знаю другой жизни.
[indent] Перед глазами плывет и темнеет, еще немного и отключусь от нехватки воздуха. Еще немного и я получу умиротворение. Но нет, он разжимает пальцы и молча уходит, заперев дверь на ключ с обратной стороны.
[indent] Глубоко и рвано дышу. Голова кружится, но я кое-как на ватных ногах дохожу до шкафа и нахожу там пакет. Два пальца и нет проблем. Мне нельзя становится тряпичной куклой. Я должна контролировать себя. Меня рвет. Останавливаюсь только тогда, когда начинает выходить желчь. Завязываю и засовываю в еще один плотный пакет. Это мерзко.
[indent] Скорее всего, «отец года» закинется моим ксанаксом и виски, после чего уснет. Видимо, праведники спят беспокойно. Отвратительный привкус во рту вызывает новые приступы тошноты. Нашариваю в рюкзаке тюбик мятной пасты, чтобы избавиться от противного привкуса. Жжет и сушит. Прислушиваюсь к происходящему за дверью – вроде тихо. Перед глазами практически не плывет.
[indent] Иногда мне кажется, что меня держат за полную идиотку, запирая в комнате с окном, которое… открывается! Хотя он же думает, что я под сильнейшими транквилизаторами. Надев толстовку и рюкзак, перелезаю через окно, становясь на ненадежный выступ, после чего хватаюсь за ближайшую ветку дерева, повиснув на ней. Ненавижу это. Серьезно, с моей физической подготовкой только по деревьям лазить, но кое-как добираюсь до земли, ничего себе не сломав. К слову, я подобное проворачиваю часто и должна бы уже была выработать схему «побега», но нет – каждый раз, как в первый раз.
[indent] На дворе властвует одна из привычных прохладных ночей, фонарные столбы давно погашены, из-за чего все окружающее пространство утопает в шуме летнего ветра и аромате хвои. Глубоко вдыхаю, прикрыв веки и сунув руки в карманы. Мне нравится тишина ночного Уэстбрука – она успокаивает.
[indent] Бреду вдоль центральной дороги, которая ведет к выезду. Нет, я не сбегаю из города – на окраине есть круглосуточная заправка с мини-маркетом, продавец которого привык к моим ночным походам между прилавками.
[indent] Разъезжающиеся автоматические двери мини-маркета заклинило еще в прошлом месяце, но их так никто и не починил, потому они открыты наполовину. Киваю Стэну. Так зовут этого несчастного парня, вынужденного работать в ночную смену. Думаю, что-то в его жизни пошло не по плану, раз он застрял здесь, гниющем изнутри городке.
[indent] Привычно беру банку пива, хотя не люблю его вкус, но сигареты закончились, а денег на них все равно не хватит. Расплачиваюсь со Стэном, оставив ему чуть больше денег, чем нужно – взятка, чтобы он и дальше не спрашивал документы.
[indent] Дергаюсь, резко обернувшись, когда кто-то резко хватает за локоть, от чего пошатываюсь, выронив банку. Первая мысль – это он. Сердце болезненно и беспощадно бьется о ребра. Сглатываю, панически фокусируя взгляд на лице того, кто решил довести меня до инсульта. Сначала сознание цепляется за рыжие волосы, а потом и за все остальное. Наконец-то расслабленно выдыхаю. Джеймс Хантер. Мы часто пересекались в курилке, а недавно все говорили о самоубийстве его матери. Должно быть, это хреново, когда ты известен из-за трагедии, которую домохозяйки Уэстбрука обсосали со всех сторон - даже в церкви не стеснялись в выражениях. Тошнит от них.
[indent]- О, привет, - наконец-то отмираю, глупо моргая. Он по-прежнему сжимал мою руку. – Джеймс, - зачем-то медленно повторяю имя парня, внимательно всматриваясь в его лицо. Что-то в нем было… неправильное. Или же мне хочется так думать. – Илай. Мое имя, - растягиваю губы в подобии улыбки. – К черту людей, - короткий ответ на вопрос «одна ли я». - Ты так не думаешь?
[indent]Меня не смущает его хватка, не смущает и то, что он интересуется. Джеймс извиняется, очаровательно улыбнувшись. И да, меня это тоже не смущает, но я отвожу взгляд в сторону. Всего на секунду.
[indent] - Зачем же тебе меня останавливать? – не понимаю, снова внимательно всматриваясь в его глаза. Если вы не видите этого в своем отражении, то не поймете. Но, а вообще, кажется, я флиртую. Так и хочется отвесить себе подзатыльник. – Не думала, что в «идеальном», - делаю воздушные кавычки. – Уэстбруке еще кто-то не спит по ночам. Да и раньше не встречала тебя в такое время. Чего не спится?
М-да, Андерсон, ты просто потрясающий собеседник.